Звонок. Вижу, что звонит один из этих двух людей. Меня начинает колотить, я содрогаюсь и погружаюсь в панику.
Её голос громкий, звонкий, чёткий и пробирает до печёнки.
– Дима, твою мать…
Она ругается исступлённо, смачно, со вкусом и часто по делу.
Мужики по тридцать лет отпахавшие на стройке, из помещения, где она проводит разбор полётов, вылетают с красными “мордами лица” и опухшими ушами. Но восхищаясь.
– Мы так крыть матом не можем.
Бедолаге, которому её спич приходилось выслушать до конца, было туго. После экзекуции на него страшно смотреть.
При этом она очень набожная молодая дама и много делает для церковных приютов, а её отец иконописец.
Его голос тихий и вкрадчивый. Сначала. Переходя порой в визгливый крик. И принадлежит высокому, худощавому французу. Своё замечательное владение великим и могучим, он тщательно скрывает. Кося под:
-Моя твоя не понимай.
Но иногда срывается. И его репликам и идиомам могут завидовать учителя русского языка, литературы и филологи. Тонкостям языка его обучает милый дед – офицер ГРУ в отставке.
Его ненавидят, почти все с кем он соприкасается и россияне, и французы, кто явно, кто втихую. Почему почти? Мой шеф, то же француз, относится к нему лояльно.
– Заказчик всегда прав.
Кто может себе позволить, тот добавляет к ненависти отвращение. Он прекрасно это чувствует и количество выделываемого им яда только увеличивается.
И эти два ядрёных перца вкалывают в одной конторе, но в разных департаментах и состоят в противоборствующих группировках.
Он курирует проект, который я веду от лица конторы, куда только устроился, под этот проект.
Она активно лезет и вмешивается в этот проект, благодаря влиянию её группировки на своего босса. Также она курирует другой проект нашей конторы.
Куда не кинь, везде клин.
И я слышу постоянно от каждой из сторон:
– Делай, как нас устраивает или вылетишь.
Молот и наковальня. Я между ними. А по бокам два пресса – мой босс и руководитель более крупного проекта, где я являюсь техническим координатором.
Выруливаю я не сразу. Благодаря Оперативной психодиагностике(ОП) и другим инструментам профайлинга и эриксонки.
Возможно вы поняли, что огребаю я поначалу много, нет – охренительно много и на всех уровнях. Попадаю между кланами в их борьбе за влияние – мама дорогая и зачем мне это. Но проекты интересные и продвигать их надо, и кушать хочется. А сроки горят и даже не ярким пламенем. И я с корабля на бал, а вернее с бала в жуткий шторм и на горизонте девятый вал.
ОПешка сильно помогла мне в налаживании контакта с дамой. Я стал к ней приглядываться и более внимательно слушать её речь. Её телосложение, речь, жесты, эмоции, вербалика и невербалика, поведенческие реакции, чувство справедливости, желание стереть в пыль недругов и оппонентов многое о ней говорили.
Когда позволяет ресурс, она прёт как танк, проламывая всё на своём пути. Когда ресурса недостаточно, то всё вежливо и аккуратно.
Я как то с ней сильно схлестнулся. С дуру.
Отстаиваю свою точку зрения и пытаюсь, что-то доказать.
Зря.
Звонок от неё.
– Дима я только что сообщила твоему руководству, от себя лично, что моё руководство не довольно твоей работой.
– Предупреждаю тебя за ранее, что сейчас огребёшь.
– Не спорь со мною.
Ох и огрёб я. Хотя официально к этому проекту она отношения не имеет.
Да не сразу, а через время я определяю, что её базовый психотип эпилептоидный. А зная свой и те его проявления, которые жутко раздражают, а порой вводят в ярость эпилептоидов. Я минимизирую эти проявления при общении с ней. Я общаюсь с ней на её языке. Правильно реагирую на её эмоции. А её базовая эмоция – гнев. И должно себя веду.
Отношения быстро приходят в норму.
А затем.
Через малое время я включён её в пул.
И несколько раз она меня здорово прикрыла, потом наедине разнеся в пух и прах. И на совещаниях её клан меня больше не терроризирует и мы очень конструктивно работаем. Совещания стали для меня рабочим процессом, а не Голгофой.
А как же француз?
В нашей конторе от него все, кроме шефа, вешаются и стонут, и кроют матом. Заочно.
Я сперва тоже вписываюсь в этот хор. Меня жалеют. Ведь общаюсь с ним больше всех. Но ныть быстро надоело. И думаю, как выстроить с ним отношения и наладить рабочий процесс.
Он очень скрытый и прекрасно чувствует людей и их отношение к нему. А его комментарии убийственно точны, как смертельный удар шпаги мастера. Слушая сладкие речи о нём и комплименты оппонентов, чувствует истинное отношение к нему. И очень тонко.
Как только он исчезал из вида или заканчивал телефонный разговор, улыбки стирались, а место комплиментов и подлизываний – отборный мат.
Сначала я механически его “зеркалю”, но ненавидя в душе. Результат ноль. Анализирую его поведение и рассказы о нём, его сотрудников. Он человек-маска. Весь в себе. Играет. Базовая эмоция и линия поведения не понятны. Другой менталитет.
Я принимаю решение – принять его таким какой он есть.
Да он легко отказывается от своих слов.
Предаёт.
Подставляет.
Сваливает на меня свои косяки.
При этом хорош как профессионал.
Да он такой. Его не переделать.
И меня отпустило. Ушла ненависть.
И я периодически ловлю на себе его удивлённые взгляды.
От других он слышит комплименты, видит их улыбки и чувствует их лютую ненависть. А от меня поток ненависти прекращается. Я просто принимаю его таким каков он есть.
Его жалобы и наезды на меня прекращаются и появляется позитивная оценка моей работы. Мой шеф в шоке. А он перестаёт посещать совещания по проекту. И шеф выводит меня из другого проекта, чтобы я полностью сконцентрировался на этом. Радуясь, что кроме него ещё я нашёл общий язык с куратором проекта. А через год шеф просит разрешение у этого француза вывести меня из проекта и перебросить на другой. И это сказывает мне, столь ненавидимый многими, француз.
Наладить отношения в проекте помогла ОПешка и другие инструменты профайлинга. Они помогают мне разобраться в себе. И я по-другому воспринимаю людей и принимаю их такими, какие они есть. Это очень помогает в общении. И в МАИЛ этому учат.
