В наши опасные времена, когда международный терроризм вербует последователей, а коррупция разъедает все властные устои, когда, даже на некоторые должности принимают через полиграф, работа людей этих новых профессий: полиграфологи, профайлеры и верификаторы становится исключительно востребованной. Я встретилась с одним из представителей такой профессии, профайлер–верификатор Международной академии исследования лжи, Людмилой Мартьяновой и взяла следующее за этими строками интервью.
Умение распознавать ложь в наше неспокойное время, когда мир охватили теракты, убийства, протесты становится осознанной необходимостью. Поэтому в странах СНГ вырос спрос на услуги таких специалистов, как полиграфологи, профайлеры и верификаторы. С первыми все и так понятно. А вот кто такие профайлеры и верификаторы? Профайлеры занимаются оценкой и прогнозированием поведения человека на основе анализа его внешности, а также вербального и невербального поведения, не прибегая к услугам полиграфа. А вот верификаторы используют все техники как безынструментальной, так и инструментальной детекции лжи.
Методики, которыми пользуются верификаторы, во многом похожи на методы, которые используют представители спецслужб. И те, и другие умеют определять психологический профиль человека, подстраиваться к людям, определять их «ахиллесову пяту» и… вербовать. Под вербовкой не обязательно подразумевать использование человека в интересах определенного государства, это может быть просто вовлечение в свои ряды. Мы все, по сути, вербовщики. Разведчики вербуют иностранных агентов, журналисты – потенциальных героев статей, организаторы всевозможных психологических тренингов – богатых клиентов. И даже знаменитый педиатр, доктор Комаровский вербует родителей в ряды последователей своих методик.
Тем более, в основе работы российской Международной Академии исследования лжи лежат методы, используемые в 30–й лаборатории КГБ. Сотрудники Академии умеют выявлять ложь по многим признакам: изменениям вегетативной нервной системы, речевым паттернам, наличию точек ориентировочного замирания и т.д. Анализ всех этих признаков лжи может дать более–менее ясную картину происшедшего.
Специалистов Международной академии исследования лжи то и дело привлекают к расследованию громких дел. В интервью нашему порталу профайлер–верификатор организации Людмила Мартьянова раскрыла многие секреты своего ремесла. В своей работе она использует как полиграф, так и безынструментальные методики распознавания лжи.
– Мы были негласными консультантами по делу фотографа Лошагина, которого подозревали в убийстве жены–модели, – начала свой рассказ Людмила. – Также мы участвовали в расследовании дела Натальи Баландиной – женщины, подозреваемой в убийстве дочери в Тунисе, провели комплексную психологическую судебную экспертизу.
Наш сотрудник Александр Лукин в Ярославле расследовал достаточно громкое дело о секте сатанистов. Нашим ректором является Андрей Молчанов, который всю жизнь работал в сфере безопасности и детекции лжи, используя полиграф. Валерий Коровин, активно сотрудничающий с Академией, – представитель 30–й лаборатории КГБ, первым использовавший детектор лжи в России, также может поделиться массой разных историй. Он участвовал в расследовании убийства священника Меня в 90–е годы.
– За какие дела беретесь лично Вы?
– Я работаю со служебными проверками, кадровыми расследованиями по делам, свершившимся внутри компании.
– А бывают странные заказы?
– Многие дела касаются измен. Расскажу один интересный случай. Однажды к нам обратился гражданин другого государства с просьбой проверить свою жену на предмет измены. Мало того, он подозревал, что соперником является его давний преданный друг. Но и это еще не все. Заказчик считал, что эта парочка работает на спецслужбы другой страны. У влюбленных, по мнению этого заказчика, были свои условные знаки, они встречались на конспиративной квартире. В итоге мы выяснили, что она все–таки была верна своему супругу. Или вот еще другой случай. Одна женщина переходила из одного декрета в другой… Супруг считал, что в это дело вмешался кто–то третий. Но подозреваемая была чиста. Какие уж тут измены с тремя детьми…
– Сколько проверок вы обычно проводите?
– Максимально – 3 в день, в неделю – около 10–12. Мы стараемся делать условия своей работы комфортными, потому что параллельно ведем тренинги и решаем какие–то свои задачи.
– Вам не кажется, что верификаторы используют те же принципы, что и разведчики при вербовке? Например, и тем, и другим важно установить с человеком раппорт, то есть эмоциональную связь. Или возьмем принцип: «Верификатор всегда безопасен». Ведь разведчик тоже старается показать своему агенту, что он не представляет для него опасности…
– Те же самые модели получения признания, которые использует наша Академия – это, по сути, перевербовка. Нахождение лояльного клиента – это тоже своего рода вербовочный процесс. Так или иначе, мы пользуемся вербовочными инструментами, но не используем их в интересах государства. А вообще лично мне всегда было интересно все, что связано со спецслужбами. Я люблю книги и фильмы на эту тему. И если бы мне предложили работать на разведку, я бы не стала сразу отказываться.
– Я знаю, что профайлеры выделяют несколько ярких психотипов людей: истероиды, эпилептоиды, паранойялы, гипертимы, шизоиды, эмотивы, астеники, ипохондрики. И каждый из них уникален по–своему! К примеру, эпилептоиды любят во всем порядок, гипертимы известны своей общительностью и любовью к шуткам, истероиды всеми силами стараются привлечь к себе внимание. Представители, какого психотипа больше всего подходят для роли секретных агентов разведки?
– Самые невнушаемые люди – это паранойялы: они идут к своей долгосрочной цели и умеют манипулировать окружающими. Представитель этого психотипа обычно осторожен, активен и просчитывает последствия своих действий. Истероидов могут перевербовать, предложив им более выгодные условия. Гипертим все разболтает, к тому же их нужно мотивировать постоянно. У представителей этого психотипа мотивация меняется за счет смены целей. А шизоиды вообще непредсказуемы – не знаешь, что от них ожидать.
– В течение какого времени Вы можете определить, к какому именно психотипу относится собеседник?
– По первичным признакам в течение пяти–десяти минут. Благодаря профайлингу я начала понимать своих близких и перестала выдвигать им повышенные требования. Ты лучше коммуницируешь, зная, к кому как подстраиваться, как можно адаптировать и дезадаптировать людей.
– Когда на постсоветском пространстве начал использоваться кадровый профайлинг?
– Так или иначе, он применялся всегда. Другое дело, что не так давно стал использоваться «детектор лжи». 1994 год можно считать началом массового внедрения полиграфа в России. А что касается безынструментальных методик, то это достаточно молодое направление. Если говорить о кадровом профайлинге с точки зрения верификации, то чистый профайлинг используется достаточно редко. В этом случае верификатор может рассказать о зонах риска и о тех темах, которые человек может скрывать.
– Наверное, благодаря своему отличному знанию психотипов вы способны хорошо анализировать актерскую игру?
– Некоторые фильмы, особенно российские сериалы, просто смотреть не могу. Меня передергивает от их низкого качества. Действительно убедительными актерами считаю Евгения Миронова и Константина Хабенского. Хотя здесь присутствует и субъективный фактор.
– Известно, что верификатор должен быть беспристрастен. Как Вам это удается?
– Беспристрастность, наблюдательность и удержание состояния – это одни из самых сложных принципов профессии. Бывает, что я сама ухожу в какую–то эмоцию, и агрессивный человек может поддеть меня. Научиться распознавать технологические вещи недолго, а вот управлять своими эмоциональными состояниями гораздо сложнее.
– Кто чаще врет: мужчины или женщины?
– Статистика говорит о том, что мужчины лучше врут, а женщины хорошо распознают ложь. А по поводу количественного соотношения, думаю, что все лгут в одинаковых количествах. Представительницы прекрасного пола хорошо пользуются такой формой лжи, как умолчание. Например, некоторые женщины, желающие смотивировать мужчин на какой–то важный поступок, будут делать акцент только на их успехах, но никак не на неудачах. Отдача только позитивной связи – это тоже своего рода умолчание. А говорить только о хорошем, не упоминая о плохом, – один из видов дамской манипуляции. С учетом того, что мужчины врут лучше, можно предположить, что и больше, но учитывая, что женщины лучше манипулируют, мы получаем результат «пятьдесят на пятьдесят».
– Представители какого психотипа могут стать самыми хорошими специалистами по лжи?
– Больше всего предпосылок стать хорошим верификатором у эмотивов. Эти люди достаточно чувствительны ко всем эмоциональным сигналам, но при этом часто переживают по пустякам. Во главу угла они ставят человеческие взаимоотношения. Благодаря своей чрезмерной чувствительности эмотивы очень хорошо калибруют изменения в поведении человека, ранее ему не свойственные. Ложь для них – дезадаптирующий фактор, им сложно врать. Но у эмотивов также есть свои недостатки. Роль верификатора предполагает наличие твердой позиции к человеку, совершившему тот или иной проступок. Если рассматривать формулировку: «Он виноват и должен быть наказан», эмотивы могут переходить на сторону проверяемого. Одна из их особенностей – это переоценка поведения и принятия позиции другого человека.
Если говорить о «бездарностях» в нашем деле, то я скажу так. Распознавать ложь может научиться каждый человек, если будет постоянно тренироваться. Я дам простой совет: нужно просто развивать эмпатию. Те же самые эпилептоиды, которые менее чувствительны к обратной связи и у которых на все есть своя точка зрения, неплохо поддаются обучению. Но навык калибровки у представителей этого психотипа чуть хуже. Это как в спорте. При упорной работе над собой даже чрезмерно хиленький человек может достичь не менее впечатляющих результатов, чем обладатель мускулов.
Ольга Храбрых
